Мой друг, когда бы был ты бог,
Ты б глупости такой сказать не мог.
По части кравческой, о царь, мне речь позволь:
И то, чего тебе желаю,
И то, о чем я умоляю,
Не морщась выслушать изволь.
Желаю, наш отец, тебе я аппетита,
Чтоб на день раз хоть пять ты кушал бы досыта,
А там бы спал, да почивал,
Да снова кушать бы вставал,
Вот жить здоровая манера!
С ней к году – за то я, кравчий твой, берусь —
Ты будешь уж не боб, а будешь царь-арбуз!
Отец наш! не бери ты с тех царей примера,
Которые не лакомо едят,
За подданных не спят
И только лишь того и смотрят и глядят,
Чтоб были все у них довольны и счастливы:
Но рассуди премудро сам.
Что за житье с такой заботой пополам;
И, бедным кравчим, нам
Какой тут ждать себе наживы?
Тогда хоть брось всё наше ремесло.
Нет, не того бы мне хотелось.
Я всякий день молюсь тепло,
Чтобы тебе, отец, пилось бы лишь да елось,
А дело бы на ум не шло.
Убогий этот дом Василий Климыч Злов
С большим раченьем
Своим построил иждивеньем.
И нищие в дому его же всё трудов.
Вот вам стихи!
Не кушайте ухи,
А кушайте жаркое
Иль что-нибудь другое.
Затем покорный ваш слуга
И гнусь пред вами, как дуга.
Федул твердит, что Фока плут
Его позорит и ругает;
Но я не вижу толку тут:
Кто уголь сажею марает?
Супруга нежная и друг своих детей,
Да успокоится она от жизни сей
В бессмертьи там, где нет ни слез, ни воздыханья,
Оставя по себе тоску семье своей
И сладостные вспоминанья!
Се росска Флакка зрак, се тот, кто, как и он,
Ввыспрь быстро, как птиц царь, взнесся на Геликон.
Се образ славного муз чтителя Хвостова,
Кой поле упестрил российска красна слова.
Дурак толстый архитектор,
Чтоб поздравленья написать,
Пусть он будет нам протектор
Лишь бы знать с чего начать?
Много гениев собралось,
Только стали мы все в пень.
Много мыслей растерялось,
Чтоб прославить этот день.
Хоть сей месяц и осенний
Амуры вкупе собрались
И, тебе венок весенний
Чтоб поднесть, передрались.
И, чтобы шифр Исидора
Весь в цветах тебе поднесть,
Мельхиора, Гелиодора
И Кастора тут приплесть.
Не обидеть же Медора
Вставим кстати тут его
А при нем Кассиодора
Для рожденья твоего.
Наше общее желанье,
Чтоб ты счастлива была
И стихов сих содержанье
Как-нибудь да поняла.
6 гениев
Приятности весны прохладной вобразя,
И сколь она сердца к любви склонять способна,
Не вспомнить мне тебя, прекрасная, нельзя;
А вспомня, не сказать, что ты весне подобна.
Влекущий нас под тень несносный летний зной
Нередко в тяжкое томление приводит,
Но взор пленяющий Темиры дорогой
И лето самое в сей силе превосходит.
Плодами богатя, подобя нивы раю,
Нам осень подает веселые часы;
Мне ж мнится, что тогда я нежный плод сбираю,
Коль взором числю я когда твои красы.
Когда же зимние воображу морозы,
Тогда, чтоб мысли толь холодные согреть
И видеть в феврале цветущи нежны розы,
Мне стоит на тебя лишь только посмотреть.
Желаешь ты того, чтоб быть тебе богатым,
И ищешь способов?.. Будь только тароватым,
И превзойди своим коварством сатану —
Возьми ты за себя прекрасную жену.
Позволь плененному тобою,
Любовь! мне кисть на время взять,
И наполняй меня собою,
Хочу Темиру я писать.
Позволь и дай мне вспоможенье,
Мое ты сердце успокой;
Мой дух, оставь свое волненье,
Любовь, води моей рукой.
Представь ее мне без убору,
И без него мила она;
Представь, когда встречать Аврору
Она встает от нежна сна.
Тогда, как день, гоня мрак ночи,
Природу оживляет вновь;
Когда ее драгие очи
Вперяют нежность и любовь.
В лице играя, жар прелестный
Ее пленяет и томит,
И ей желанья неизвестны
Во сердце нежное селит;
Волнует кровь и сердце бьётся,
Видна в очах нежнейша страсть;
Вздыханьем томна грудь мятется,
И познает любови власть.
Она свои красы зреть тщится,
Восторг приятный полюбя;
Потом сама себя стыдится
И их скрывает от себя.
Она любови гласу внемлет,
В лицо ее вступает стыд;
Но тщетно дух мой предприемлет
Списать толико нежный вид.
Дабы представить вам подробно
Ее всех прелестей собор,
То не перо к тому удобно,
К тому удобен нежный взор.
Напрасно человек
В науках тратит век:
Сколь в них премудрости сыскати ни желает,
Родится глупым он и глупым умирает.